Мужчины — плачут. Я не про нытиков по жизни, не про маменькиных сыночков, не про невротиков. Речь о настоящих мужчинах. Таких, как Андрей Ермаков.
Он чемпион России по бодибилдингу, бывший следователь, спортивный тренер. И в его глазах пелена слез.
Три года, как его жена Оксана арестована. Все это время она находится под следствием в ожидании суда. Обвинение тяжелое. Андрей навещает жену, собирает передачи. Он стал ее общественным защитником, потому что денег на адвокатов больше нет. В ее невиновности он не сомневается.
И любовь никуда не ушла. Она стала только сильней.
фото: Из личного архива
Андрей и Оксана. И в радости, и в горе…
По гороскопу они друг другу не подходят. Совсем. Он — Рыбы, она — Близнецы. Для людей, родившихся под этими знаками, совместного будущего нет. А эти двое вместе уже 19 лет.
— Мы встречались очень долго, почти семь лет. Сходились и расставались. У нас просто непримиримые характеры. Оксана сильная, я мягкий. Был момент, когда мы вообще разбежались на полтора года. Оксана уехала учиться в Англию. А я думал только о ней, и, когда она вернулась в Москву и сказала: «Раз мы не расстались за это время, давай жениться!» — я так обрадовался, — его усталое от постоянного недосыпа лицо освещает улыбка.
Познакомились в 2000 году, поженились в 2007-м. Мечтали о ребенке, но ничего не получалось. Прошли полное обследование. Врачи только разводили руками: оба молодые, здоровые, красивые…
— Мы дважды пытались сделать ЭКО — безрезультатно, — откровенно говорит Андрей. — Думали усыновить ребенка, ходили в школу приемных родителей, а потом Оксана сказала: «Давай все-таки еще раз попробуем!» Не вышло: ее увезли из дома 4 апреля 2016 года. На следующий день мы должны были идти на третью процедуру переноса эмбрионов…
В одном из тюремных писем Оксана написала мужу: «Хорошо, что ничего не получилось. Если бы ты остался один с маленьким ребенком, нам было бы неизмеримо хуже».
Оксана по профессии юрист-международник, работала в сфере строительства и реконструкции. Последнее ей особенно нравилось, так как она давно увлекается промышленным дизайном.
В апреле 2014 года к ней обратился бизнесмен и совладелец ряда банков Александр Григорьев с просьбой оценить кредитную политику и имущество банка «Донинвест», который он собирался приобретать. Оксана вместе с другими специалистами выехала в Ростов-на-Дону.
— Она провела там три роковых дня, которые стали нашей дорогой в ад, — говорит Андрей Ермаков. — Банк был пустой, выпотрошенный, с долгами, но Григорьев сказал, что все равно будет его покупать и откроет офис в Москве. За свою работу Оксана получила вознаграждение в размере 150 тысяч рублей и стала акционером банка с долей 9,99%.
По словам моего собеседника, Оксана согласилась стать временным акционером с последующим в ближайшее время переоформлением ее доли на доверенное лицо Александра Григорьева. Оксана выписала на это лицо доверенность у нотариуса и вскоре забыла об этом банке. Никаких дивидендов она не получала. Но 2 сентября 2015 года злополучный «Донинвест» напомнил о себе самым неприятным образом.
— Мне позвонил следователь по фамилии Бессарабский: «Я по поводу вашей жены. Не смог найти ее телефон. Знаете, чем она занималась в банке «Донинвест»? Приходите с ней на допрос!» Я сначала опешил и согласился, а потом перезвонил следователю: «Присылайте повестку!»
В тот же день из Интернета Ермаковы узнали, что и Григорьев, и председатель правления банка Алла Калитванская, и ее первый зам Людмила Гуленкова арестованы по подозрению в хищении средств ООО «КБ Донинвест». По данным следствия, в 2014 году топ-менеджеры банка выдали несколько крупных заведомо невозвратных кредитов фирмам-однодневкам.
— Я спросил Оксану: «Ты не боишься, что и тебя притянут?» Она ответила, что была только акционером, поэтому не может нести ответственности. — Слова падают, как камни. — Все нам говорили: «Уезжайте! Не отмоетесь!» Но как бросить все и скитаться? Мы решили, что лучше дать объяснения и спокойно жить. Ведь моя жена ни в чем не виновата. Мы уже девятый год выплачиваем кредит по ипотеке за подмосковный таунхаус. Оксана была заемщиком, а я — поручителем.
Тяжело видеть любимую женщину под арестом. Фото: Игорь Хорошилов
■ ■ ■
…Повестку от следователя они так и не получили. За это время Ермаковы даже съездили на отдых за границу. А 4 апреля 2016 года Андрей проснулся от того, что спальня была набита людьми в форме.
— Первая мысль — я сошел с ума, — делится он. — Но это был обыск, который шел шесть часов. Понятно, что ничего интересного у нас не нашли: ни печатей, ни флэшек, ни документов. Забрали компьютеры, айпад, а телефоны почему-то не взяли. Оксану увезли на допрос, а я остался один в звенящей тишине. Вечером моя жена позвонила из кабинета следователя: «Меня не отпускают. Я арестована». Это было ужасно. Я приехал, забрал шнурки от ее кроссовок. Оксану перевели в ИВС, предъявили обвинение по части 4 статьи 159 («Мошенничество»).
В следующий раз он увидел свою жену в Тверском суде. Оксану привели в наручниках и посадили в клетку. Андрей смотрел на свою любимую. У него тряслись губы и неудержимо текли слезы. Как сквозь пелену доносились абсурдные слова обвинения про широкие преступные связи Оксаны, ее авторитетное положение в криминальном мире. Еще говорили о том, что она собиралась скрыться и может помешать следствию, если останется на свободе, потому что будет давить на свидетелей.
— Я ведь сразу принес ее загранпаспорт в Следственный департамент, чтобы его сдать. Но следователь отказался его принять. Тогда я отправил паспорт заказным письмом, а следователь передал его в ФМС для хранения. Куда Оксана могла уехать? — говорит Андрей. — Когда в зале суда появился конвой, я бросился к ней, чтобы ее обнять, мы соприкоснулись щеками. Она отдала мне обручальное кольцо. Ее увезли в СИЗО №6. Увиделись мы только через два месяца в суде на очередном продлении ареста. Это была встреча через решетку. Оксана сильно похудела. Я испугался за нее. А потом она сообщила мне из изолятора: «Я жива, здорова!» Она сильней меня. Я бы, наверное, не выдержал. Знаете, я подсчитал: она за три года заплакала всего пять раз, когда было совсем уж невмоготу.
Фото: Игорь Хорошилов
■ ■ ■
В камере, рассчитанной на 40 мест, находилось 50 женщин. Оксана, как все новенькие, первое время спала на полу. Она ни на что не жаловалась. В отличие от многих сокамерниц, она не чувствовала себя брошенной. Ведь у нее был Андрей.
Вектор его жизни теперь полностью сместился. Андрей собирал передачи в тюрьму, часами стоял в длинных, преимущественно женских очередях. Сначала пользовался услугами мошенников, которые продавали место в этой очереди, потом научился приезжать к 6 утра. Он покупал Оксане горячие обеды. Они писали друг другу письма, где всегда были самые главные слова: «Что бы ни случилось, я тебя люблю. Мы вместе навсегда. Этого у нас никто не отберет!»
Один раз в камеру Оксаны пришел уполномоченный при Президенте России по правам предпринимателей Борис Титов. Она передала через него обращение с просьбой о помощи, где было сказано: «Я не могла и не должна была предвидеть наступления общественно опасных действий и их последствий, когда становилась одним из 11 учредителей ООО КБ «Донинвест». Я не являлась ни членом органов управления банка, ни лицом, принимающим решения, ни сотрудником банка…»
Возможно, это совпадение, но именно после этого обращения Оксану вывели из камеры, где она обустроилась, и поместили к женщинам, обвиняемым в тяжких преступлениях.
— За день до окончания следствия следователь Николаев притащил Оксане обвинение на 40 листах: «Прочтите и сразу дайте показания!» По закону на ознакомление дается несколько дней, но Николаев сказал Оксане, что столько времени у него нет. Он заполнил протокол, прокуратура 250 томов «макулатуры» изучила за два дня, и заместитель прокурора Гринь утвердил обвинительное заключение. 159-я статья превратилась в 160-ю, часть 4 (пособничество в растрате банковских денег), и добавилась страшная 210-я статья (организация преступного сообщества), — говорит Андрей.
Характерно, что эта статья УК РФ родилась в бандитские 90-е прошлого века. Ее вменяли ворам в законе, рэкетирам, киллерам, торговцам оружием и людьми — членам ОПГ. В наше время ее широко применяют по отношению к предпринимателям и даже рядовым сотрудникам фирм, когда не хватает доказательств по «экономическим» статьям. Это очень удобно, поскольку по 210-й можно бесконечно долго продлевать содержание под стражей, а обвинение предполагает до 20 лет строгого режима.
Этот рисунок Оксана подарила Андрею на день рождения.
■ ■ ■
Дело направили в Ростов. Это значило, что Оксана пойдет по этапу и испытает на себе все тяготы перемещения в арестантском вагоне по просторам России. Было страшно, но Оксане повезло: в сопровождении омоновцев ее доставили в Ростов на самолете. Выглядело это, конечно, ужасно. Оксана тащила сумку, согнувшись в три погибели…
Андрей начал ездить в Ростов. Каждые две недели он покупает билет в бюджетной авиакомпании и летит к Оксане. За год он побывал в Ростове не меньше тридцати раз.
— Поездки выматывают, — признается он. — Ужасные очереди, давка, чтобы сделать передачу. Здание тюрьмы екатерининских времен, ему 250 лет. Там, конечно, нет ни электронной очереди, ни возможности заказать горячий обед, как в московском СИЗО. Много пожилых женщин с передачами. Вот они трясущимися руками протягивают бланки в окошко, им швыряют обратно: неправильно заполнено. Старушка в слезах просит меня: «Сынок, помоги!» — а ее очередь уже прошла. Я всегда передаю больше продуктов, чем нужно моей жене, потому что в ее камере есть люди, которые никому не нужны. Недавно одну девушку из ее камеры на 18 лет осудили. Оксана заметила, что неправильно исчислили срок, быстро написала ходатайство, и наказание снизили на 4 года.
Оксана сидит с женщинами-убийцами. Дело в том, что у нее самой тяжкое обвинение. По одной статье ей грозит до 10 лет лишения свободы, а по другой — от 12 до 20 лет.
Один раз у них было свидание через решетку, которое длилось час, но чтобы это произошло, Андрей потратил 9 часов. Чтобы видеть жену и помогать ей, он буквально завалил суд ходатайствами и добился практически невозможного — статуса общественного защитника. Он будет представлять интересы Оксаны в суде, потому что денег на адвокатов больше нет.
Год назад Андрей обратился в Европейский суд по правам человека. Там приняли его жалобу и уже зафиксировали три нарушения в отношении Оксаны Ермаковой: затянутый срок расследования, содержание на суде в клетке и запрет на свидания в течение полутора лет. Это считается пытками.
— С тех пор как меня допустили к делу в качестве общественного защитника, мы видимся с Оксаной каждые две недели. Сидим в крохотной комнатке, где только стол и два привинченных к полу стула. Мы не плачем, — говорит Андрей. — Но если честно, мне так плохо, что физически трудно дышать, будто камень давит на сердце. Мы ждем суда как расправы. Ведь в России если арестовали, то осудят с вероятностью 99,8 процента. Получается, наш шанс выйти на свободу составляет не более двух десятых процента. Но Оксана — оптимист! Она говорит, что не посмеют вменить ей эту чудовищную статью — организацию преступного сообщества, а за остальное она уже практически отсидела.
Обвинение в отношении Оксаны Ермаковой звучит абсурдно. Она единственная из одиннадцати акционеров банка, которую привлекли к делу. Остальные фигуранты уголовного дела — из числа банковских руководителей, которые непосредственно принимали финансовые решения. Все они, кроме двух питерских бизнесменов, ударившихся в бега, находятся под стражей. Исключение — финансист Ринат Юсупов, который ждет суда не в тюрьме, а под домашним арестом. Такая мягкая мера пресечения, вероятно, связана с тем, что он активно сотрудничает со следствием.
■ ■ ■
…В тюрьме проверяется, кто свой, кто чужой. Можно всю жизнь прожить в самообмане, что у тебя настоящие друзья и крепкая семья. Но когда ты оказываешься за колючей проволокой, тылы имеют свойство рушиться. Мужские чаще, чем женские. Остаются только самые надежные люди, которые будут стоять непоколебимо, как скалы. Поэтому Оксане повезло. Ее Андрей выдержал самую жесткую проверку.
Смотрю на ее фотографии: до и после. Красота Оксаны не пропала, но размылась страданием. Андрей говорит, что ее волосы раньше выгорали на солнце, а теперь потемнели. И глаза ее, когда-то ярко-голубые, как летнее небо, словно потускнели, наполнились серым туманом.
Андрей посылает жене кучу косметики: кремов и всяких средств по уходу, покупает красивое нижнее белье — даже в таких условиях, в камере с убийцами, Оксана должна чувствовать себя женщиной.
Спрашиваю, как за это время изменились его чувства к жене.
— Чувства изменились. Понял, насколько я дорожу Оксаной. Конечно, я страшно устал от этого тюремного марафона. Бывают моменты, когда мне кажется, что больше не могу, но никогда, ни разу у меня не возникало мысли бросить Оксану. Это было бы чудовищным предательством. Я боюсь приговора. Не знаю, как все это пережить, чтобы не остановилось сердце. Оксана говорит: «Я вообще ничего слушать не стану. Надену наушники и буду читать журнал, потому что не желаю слушать всю эту мерзость про себя!»
За три года он написал ей больше ста писем. В них много про любовь, про будущие путешествия в города, где они никогда не бывали. Ее письма из рисунков и стихов.
Если быть зверем, то кошкой.
Трехцветной. А лучше — черной,
Чтоб в сумерках на дорожку,
Невидимой и проворной.
Если быть птицей — синицей.
Желтой. А лучше — сизой,
Чтоб поутру очутиться
В твоем городке. Без визы…
В конце постскриптум: «Очень тебя не хватает мне! Катастрофически».
На днях Андрею исполнилось 42 года. В свой день рождения он полетел в Ростов, к Оксане. Когда самолет приземлился, Андрей написал мне сообщение: «Еду в автобусе в город. Завтра увижу Оксану. Не знаю, что нам еще предстоит пережить. Мне очень страшно за нее…»
А я подумала о том, что этой весной Оксане тоже исполнится 42 года. Когда ее арестовали, перечеркнув попытку сделать ЭКО, эмбрионы заморозили. Специалисты советовали Андрею не отчаиваться: «Может быть, вы когда-нибудь за ними вернетесь!» Вот только когда?
